«Вот и настал момент напомнить о еще одном определении чуда: «Нечто необычное, объект, субъект или явление, вызывающее удивление, восхищение своими качествами»
Почему именно сейчас я решил вспомнить об этой фразе? Да потому что минут через тридцать после того, как мы покинули злосчастный поселок с «живой» Каталонией и не менее живой бабой-ягой, километров за десять до автострады это чудо нас и поджидало.»
«Дрэп еще пыхтел, разбиваясь и корчась в муках неслышного стона, но сила потрясения перевела в его душу с яркостью дня все краткое удовольствие ребенка видеть его в чистоте и тепле, и он нашел силу заговорить. – Да, – сказал он, отнимая от лица руки, – я больше не пролью слез. Это смешно, что есть движения сердца, за которые стоит, может быть, заплатить целой жизнью. Я только теперь понял это.»
«— По первичным данным, он умер от сердечного приступа, — заговорил Петров, словно прочитав мои мысли, — Конвульсивные искажения при такой смерти обычное дело, — произнес он голосом бархатисто-тяжелым, ровным и бесстрастным.
В ту секунду я ненавидел его, этого человека, этого капитана, этого Петрова, хотя почему — не понятно. Как не понятно, почему смерть Лехи так подействовала на меня. Да, молодой парнишка, но… я видел его всего пару часов. Неужели та история и записка настолько пропитали мой разум?»
«После того, как, наконец, сбор экскурсантов с успехом закончился, наш автобус перешел на крейсерскую скорость и помчался по платной автостраде. Эльвира выглядела довольной и даже счастливой. Несколько раз, точно в волнении, она поправила собранные в конский хвост длинные черные волосы и принялась за вводный рассказ, погружая нас во времена давно минувшие. Однако поведать она успела не много, потому что вдруг…
…автобус с автострады свернул.
О том, что произошло нечто необычное мы поняли, когда экскурсовод прервала рассказ и, переключившись с русского языка на испанский, достаточно эмоционально обратилась к водителю.»
«Воспоминания о вечере того дня посещают меня часто, и каждый раз первое, что воскрешает память — косые лучи заходящего солнца. Я вижу, как они проходят сквозь листву каштанов, такие неестественно материальные, объемно-желтые с оранжевым отливом, такие ощутимо теплые и не по-земному трепещущие. Затем в воздухе, пронизываемом этими лучами, появляются
«В тот момент мы даже не подозревали, что дорога, начавшаяся у белой мраморной лестницы отеля, вскоре извратит нечаянную радость от приезда пустого автобуса и, превратив в сущий кошмар наш путь до Монсеррат, станет дорогой в новую (для меня-то уж точно), дальнейшую жизнь.»
«Еще при жизни старца Федора Кузмича, появившегося в Сибири в 1836 году и прожившего в разных местах двадцать семь лет, ходили про него странные слухи о том, что это скрывающий свое имя и звание, что это не кто иной, как император Александр Первый; после же смерти его слухи еще более распространились и усилились.»